Недавно мне прислали рассказ Якова Фрейдина «Паспортный контроль», где рассказывалось о приключениях семьи израильского профессора при выезде из России. Рассказ, видимо, связан с конкретными событиями, но это fiction, как сообщил мне мой друг. Однако, рассказ этот подтолкнул меня написать о нашем отъезде, который оказался уж очень нестандартным.
Это — не fiction!
Получение разрешения
Ноябрь 1988 года, разгар перестройки. Мы уже 13 лет в отказе. Неоднократно подаём документы на выезд и каждый раз получаем отказ. Родители Евы в Израиле с 1980 года. Последний отказ был получен в начале 88-го, когда Еву не выпустили к тяжело больной маме (онкология). Я написал письмо в Министерство Электротехнической Промышленности (МЭП), где сообщал, что уже 15 лет не работаю в НИИ Электромеханики и никакими секретами не обладаю и не обладал, и потому запрет на выезд уже давно нужно снять. Через пару месяцев мне прислали короткий ответ, что наш выезд запрещён до 1995 года.
Но уже в 88-м многолетние отказники стали получать разрешения, и мы решили ещё раз написать письмо в МЭП. В письме я написал, что за время многих лет отказа, я имел возможность рассказать о несуществующих секретах, в том числе при встречах с иностранцами, и потому нет причин держать нас в Союзе.
Через пару недель я получаю приглашение в МЭП. Оно находилось на Новом Арбате в высотном доме. Меня останавливает охранник, показываю приглашение. Встречает меня женщина, представляется зав. канцелярией, и мы проходим в кабинет зам. министра. Он мне говорит
— По поводу Вашего письма. Вы уже получили ответ полгода назад ответ на Ваш запрос. У меня письмо от Генерального Директора Объединения Электромеханический Завод Попова, что Ваш выезд запрещён до 1995 года. Вы получили извещение об этом. Что ещё вы хотите?
— Получил. Но ведь уже прошло полгода. Времена меняются.
— Ничего не изменилось. Теперь о Вашем письме. Вот сидит начальник 1-го Управления. Вы пишете, что встречались с иностранцами, я поручил ему проверить, с кем Вы встречались и что Вы могли рассказать. Вы свободны.
— Дайте мне письмо об отказе.
— Мы не бюрократы, бумажек не раздаём. Вы получили письмо полгода назад. Зав. канцелярией проведёт Вас до выхода.
Зав. канцелярией ведёт меня по длинному коридору к выходу и по дороге говорит:
— Я желаю Вам удачи. Добивайтесь, они все негодяи. Я работала прокурором, должна была обвинять невиновных и оправдывать виноватых, поэтому уволилась. Добивайтесь, желаю удачи!
Вот так!
Мы дошли до лифта. Я спустился вниз, вышел из здания, подошёл к телефону-автомату, чтобы сообщить Еве результаты визита. Набираю номер и не успеваю открыть рот…
— Час назад позвонили из ОВИРа, у нас разрешение!
— ???
Отказ
Итак, мы готовимся к отъезду. Нужно торопиться — где-то в конце января дочка должна рожать. Мы выписываемся из квартиры, дав взятку: «За оплату ремонта». Стоит заметить, что к этому времени мы занимали 2 комнаты в коммунальной квартире (история о том, как нам досталась 2-я комната, достойна отдельного рассказа). Наши комнаты были в довольно приличном состоянии, а дом населяли в основном пьяницы и наркоманы. Поэтому, ничего не зная о нас, а может быть зная от КГБ и милиции, жильцы дома относились к нам как к инопланетянам: враждебно, но осторожно. Дом находился примерно в 300 метрах от железной дороги (станция Люберцы) и потому трясся при каждом проезде грузового поезда как при лёгком землетрясении.
Дочка получает справку об исключении из Менделеевки с напутствием от секретарши: «Убирайся, жидовская морда!» Она тут же открывает дверь кабинета ректора и спрашивает: «Вам не говорили армянская морда? Ещё скажут!» На что он промычал «Извините». Нужно было ещё получить справку о прослушанных дочкой курсах и часах. Декан очень корректно спросил, почему дочка не учится ещё 3 месяца, чтобы получить диплом. Я объяснил ему, что мы слишком долго были в отказе и хотим поскорее уехать (СГЛАЗИЛ!). Он вручил мне справку, пожелав удачи.
Уход с работы Евы прошёл спокойно. Как раз в это время был период десталинизации, и начальник спросил у Евы:
— А что, Ленин был таким же?
— Всё узнаете в своё время.
Они действительно узнали: будучи мёртвым, Сталин в официальной России прошёл славный путь от великого вождя, преступника, сравнимого с Гитлером, умелого менеджера до великого полководца. А Ленин в мавзолее продолжает шатания от и до…
У меня всё было проще. Когда мы подавали очередной раз документы, в ОВИРе прочитали, что я работаю в межведомственной охране, которая была в подчинении МВД. (Меня пристроил туда Валерий Энгель, он потом стал активным участником движения за возрождение еврейской культуры). Она была при МВД, и чиновник, прочитавший документы, сказал:
— «Так что, мы работаем в одном ведомстве?» И уже через день я был уволен, а жаль…
Я сначала охранял дом-музей Пушкина на Старом Арбате, где встретился с колоритными коллегами, а потом контору какого-то Стройуправления. Один из коллег по охране музея был кандидатом исторических наук. Мы вместе оформляли документы и почему-то его жена, а не он, объясняла секретарше, что её муж пишет книгу и ему нужно много свободного времени. Второй показывал мне шкатулки, которые отделывал шпоном из красного дерева, материал он выискивал на свалках. Особенно расспрашивать мне не хотелось, чтобы не рассказывать о себе.
Дальше всё шло своим чередом: после выписки из квартиры идём в ОВИР, оформляем визы и…
В начале января мы получаем звонок из ОВИРа: — «Произошла ошибка, вам в выезде отказано.»
Промежуточный итог: Мы выписаны из квартиры, хотя пока на улицу не выгоняют, без паспорта, с отказом в выезде, и где-то через месяц дочка должна рожать.
Отъезд, Бухарест и прибытие в Израиль
Пару дней ушло на раздумье. Потом я поехал на главпочтамт в Москву и отправил 4 телеграммы: президентам Горбачёву, Рейгану и Миттерану и премьер-министру Маргарет Тэтчер с описанием ситуации в нескольких словах и с просьбой о помощи. Поразительно, но телеграммы приняли!
Через день отправился во всесоюзный ОВИР на приём. Странно, но в приёмной была только одна армянская семья из Сумгаита. В приёмной было 3 двери к зам. начальников ОВИРа, и секретарь сказала, что сейчас меня примут.
Действительно, минут через 20 она сказала, что я могу войти. Прочитал на двери: ЛУЗИНОВИЧ. Я уже раньше слышал о нём, что он сволочь и антисемит. Я открываю дверь, и он тут же начинает с крика:
— Что Вы посылаете телеграммы! Думаете, это Вам поможет?
— А что бы Вы делали на моём месте? Мы сидим без паспортов, никаких советских документов у нас нет, дочка через месяц должна рожать и что я должен делать?
Он резко сменил тон:
— Мы делаем всё возможное, чтобы Вы уехали. Я обещаю Вам, что, если у Вас не будет разрешения в течение 10 дней, семья Вашей дочки сможет уехать.
Действительно, через несколько дней нам позвонили из ОВИРа, что у нас разрешение. Но, к сожалению, приключения с нашим отъездом на этом не закончились.
Мы при визах, дочку по знакомству положили в роддом (КГБ не препятствовал), и в конце января у нас родилась внучка. Мы взяли билеты в Израиль через Бухарест на начало апреля, чтобы внучка хоть чуть-чуть подросла.
Дальше обычные хлопоты со сборами.
День отъезда.
У нас с собой 2 чемодана с самыми необходимыми вещами и детской коляской, забитой пеленками, распашонками, ползунками, детским питанием. Мы уже прошли паспортный контроль и ждём детей со стороны посадки. Вдруг при проверке документов таможенник говорит дочке:
— Мы не можем вас выпустить. У вас неправильно оформлены документы.
Что было не так, я и тогда не понимал, а уж сейчас тем более не помню, Дочка говорит, что, насколько она помнит, на выездной визе, куда внучка была вписана позже, не стояла дополнительная печать на её имени.
Мы говорим:
— Без вас мы не улетим.
Таможенник не очень понимает, что с нами делать. Он выходит, пытается куда-то звонить. Но это конец недели и телефоны не отвечают. Проходит ещё какое-то время, видимо он получил указания и говорит дочке:
— Мы вас пропускаем, но у вас ещё будут неприятности.
Я ему говорю:
— Нам бы от вас избавиться, всё остальное решится.
Мы в самолёте. Ева уже почти отошла: помогли 2 рюмки коньяка, её и моя. Она считает, что всё уже позади, но я её «успокаиваю», что мы в самолёте Аэрофлота и потому на советской территории.
В Румынии при прохождении паспортного контроля небольшая заминка, видимо связанная с визой внучки. Солдат, который пропускает нас, просит шёпотом:
— Сигареты, сигареты и получает пачку Marlboro — царский подарок.
В Бухаресте нас встречают представители израильского посольства. Наши друзья Бэлла Гулько и Володя Кислик прилетели на неделю раньше и предупредили, что через неделю прилетает семья с двухмесячным ребёнком. Благодаря этому нас обеспечили всем необходимым: детским питанием, бельём для внучки и личным термосом консула. Предупредили, что термос — дефицит, и нужен будет и консулу и другим прилетающим.
Гостиница была вполне приличная, я бы оценил её в 4*.
Бухарест произвёл странное впечатление. На обочине лётного поля стоят танки с дулами пушек направленными на самолёты. В воздухе ощущение тревоги. Безлюдный город, на площадях стоят солдаты с автоматами наперевес, совершенно пустые магазины. В одном из них короткая очередь за фруктовым мороженым, так что мы не смогли потратить выданные работниками израильского посольства карманные деньги и их вернули.
Перед отъездом в аэропорт отдали горничной остатки продуктов, чему она была рада безмерно. А детские бутылочки, соски, оставшееся детское питание подарили официанту в гостинице: у него должен был родиться ребёнок, а купить такие мелочи было просто невозможно.
Прилетели в Израиль рано утром. Нас встречали семья Евы и Иосиф Бегун. В аэропорту нас поразили ароматы: лёгкий запах выхлопных газов и резкий — цветущих апельсиновых деревьев.
Дочка сказала, что никогда в жизни она не поедет не только в Россию, но и в соседнюю с ней страну, потому что с её везением есть шанс, что именно в этот момент Россия её «освободит» и уехать оттуда будет невозможно.
Вот так мы уезжали…
Валерий Шербаум,
Иерусалим, июль 2020 г